«Я безумно устала, – признается она под конец, махнув рукой в сторону своих байковых штанов. – Мне хорошо здесь. Потому что я могу ни с кем не встречаться, просто молчать дни напролет – молчать с девушками на ресепшене, молчать в spа. Я бы не стала давать никакое интервью, но Алексею это нужно».
В те редкие моменты, когда они вместе, в них безошибочно угадывается любящая пара. Это ясно из всей той суммы микронных жестов, взглядов, реплик, которыми они обмениваются, сами того не замечая. «Ну, до свидания, – говорит она, словно бы встряхнувшись и снова вернувшись в роль. – Шоколадку не будете? Тогда я возьму. Всегда таскаю с собой конфеты для детей, которые ходят на хоккейные матчи». Она молодцевато засовывает шоколадку, прилагавшуюся к моему кофе, себе в отворот сапога. Шоколадка не пролезает. В шоу небольшой затор.
«Хм», – говорит Кэрол. И вынуждена достать из сапога и выложить на стол все. Даже вышколенная официантка не может сдержать немое изумление. Конфеты, шоколадки, а главное – пригоршня леденцов на палочке. «Алексей их по пять-шесть штук в день съедает», – мимоходом объясняет Кэрол.
И я понимаю, что на самом деле для Яшина не существует сцены. Это был действительно он: с его немногословием, прямодушием, которому неуютно в любой двусмысленности, в игре в ее чисто театральном смысле. Эту ношу взяла за него Кэрол. «А он придал моей жизни основательность и покой. И еще он самый сексуальный мужчина в мире», – резюмирует она. – «Послушайте-ка, – говорю, – а вы ведь идеальная команда».
Кэрол, у которой всегда на все готов ответ, вдруг серьезно обдумывает это простое положение.
– Да, – с неожиданным нажимом говорит она и отчеканивает каждое слово, будто готова биться с целым миром. – Мы. Идеальная. Команда.
